Как-то так получилось, что рейтинговые тексты писались перед самой выкладкой.

Название: Избранница
Автор: Zhenjka
Бета: volhinskamorda
Канон: Robin of Sherwood
Размер: драббл, 529 слов
Пейринг/Персонажи: Марион, Робин Гуд илиили некто в его обличьи/ОЖП
Категория: гет
Жанр: драма, PWP
Рейтинг: R
Предупреждения: постканон;
монахиня рассказывает о тайном любовнике
Примечание: сестра Клара совершеннолетняя

— Вы — леди Марион? — на пороге кельи стояла низенькая монахиня и восхищенно глядела на новую послушницу широко распахнутыми голубыми глазами.

— Нет. — Восхищение на лице монашки сменилось изумлением. — Теперь я сестра Марион.

— Конечно! Но вы… То есть ты. Ты была его избранницей? Спутницей Робин Гуда? Того самого, настоящего?

— Да, это я. — Марион не смогла скрыть улыбку. Слегка печальную, ведь всё осталось в прошлом.

— Я вас... тебя сразу узнала. Вы приезжали в нашу деревню с подарками. И ты была рядом с Ним! — Тонкий голос девушки прерывался от волнения. — Меня зовут сестра Клара.

— Это всё прошло, Клара. Его давно нет. Сейчас я ищу только покоя.

— Нет, он есть. Робин теперь на Небесах. Но он приходит на Землю и утешает всех ограбленных и обиженных. Он стал Святым. — Клара подошла ближе и перешла на шепот. — Я точно знаю. Он приходит ко мне.

Сердце Марион на миг поверило и пропустило удар. Пришлось трижды глубоко вздохнуть перед ответом.

— Нет, Клара. Он был хорошим человеком. Самым лучшим и добрым. Но не святым. Он был избран лесным божеством, а не Христом. И… — Марион запнулась. — Если он приходит на Землю, почему он не пришел ко мне?

— Может быть, ты плохо веришь? Я молюсь Робину – покровителю бедняков каждую ночь, и Он приходит ко мне во плоти. Его уста горячи, а тело сильно. Он накрывает мои губы своими и целует, пока хватает дыхания. Потом покрывает поцелуями шею, плечи, грудь. — Бледное лицо Клары покрылось румянцем. — Он сосет мою грудь нежно, как младенец. Ласкает соски языком, и я вся трепещу в предвкушении продолжения.

Клара уже не смотрела на Марион. Монашка устремила глаза в потолок и продолжала рассказ:

— Он покрывает горячими поцелуями мой живот, спускаясь всё ниже. И я не могу устоять перед Его ласками. Его язык проникает в мою пещерку, и я погружаюсь в неземное блаженство. А когда Он нежно целует мою горошинку, я впадаю в экстаз. Моя душа покидает тело и улетает на райские луга. Но вскоре возвращается в тело, которое жаждет принять Робина полностью. Он входит в меня мужским естеством, и я снова испытываю экстаз. Иногда три, четыре раза за ночь. Я изнемогаю от Его любви. Утром я с трудом встаю к первой молитве. Но я счастлива, что Он выбрал меня.

— Клара, а ты уверена, что это точно Робин, а не демон-искуситель в его обличье? Ты рассказывала настоятельнице об этих визитах?

— Ты думаешь, я глупая, и не могу отличить Святого от демона? Он приходит всегда после молитвы. Я молюсь за всех бедных и униженных, и Робин отвечает мне. Демон не может войти в обитель: здесь дом Бога, и мы надежно защищены от происков дьявола.

— А это не может быть человек? Живой человек из плоти и крови, нашедший лазейку в монастырской ограде?

— Ты мне не веришь! Вот почему Робин Гуд покинул тебя! Теперь я Его избранница. Я слышала, ты даже нашла Ему замену. — Монашка резко отстранилась от Марион. — Но у тебя есть шанс. Молись Робину, и Он вспомнит и о тебе.

Дверь хлопнула, Марион осталась одна. Что ж, оказывается, и в монастыре не так-то просто найти покой. Нужно разобраться с этим «Робином», кто бы он ни был. Для начала — послать весточку друзьям и попросить проследить за монастырем снаружи. А она пока присмотрит за Кларой. Жизнь снова вынуждала действовать, и это придавало Марион сил.


Название: Лесничий
Автор: Zhenjka
Бета: volhinskamorda
Канон: Robin of Sherwood
Размер: драббл, 800 слов
Пейринг/Персонажи: Гай Гизборн, ОМП
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Предупреждения: графичное описание убийств
Краткое содержание: Детские воспоминания Гая Гизборна и их влияние на жизненный путь
Примечание: Преканон

— Сэр Гай, а почему вас прозвали Гаем-лесничим?

«Королевские развлечения» явно пытались втянуть меня в разговор. Нет уж, девушки, эта история не подходит для застольной беседы и ваших нежных ушек. Во всяком случае, вторая часть.

— За любовь к оленине. — Я с хрустом разломил жареную утку пополам и принялся увлеченно жевать.

***
Начать рассказ пришлось бы с моего возвращения домой после первого года у Глостеров. Отец лично заехал за мной, и наше совместное путешествие заняло почти месяц. Мы гостили у его друзей, которым он с гордостью представлял меня. «Мой сын. Да, уже совсем взрослый, паж. Да, у Глостера. Гизборны могут позволить себе всё самое лучшее».

Гроза накрыла нас в лесу, когда до дома оставалось всего полдня езды. Потоки воды превратили дорогу в топкую грязь, лошади пугались молний и грохота, поэтому нам пришлось спешиться и переждать непогоду. После дождя Роджер,отцовский слуга, развел костер и начал готовить ужин, мы развесили одежду на просушку, я пошел за дровами и в поисках сухих веток забрел довольно далеко.

С листьев срывались капли, лес шелестел, тяжелая пелена сырости висела в воздухе. Видимо, поэтому браконьеры не услышали моих шагов, и я вышел из кустов на поляну прямо перед ними. Хотя, возможно, они просто были сильно увлечены разделкой туши оленихи. Как я понял, что это была самка? Там был олененок, маленький, ещё пятнистый. Его атаковала мелкая шавка, почему-то молча. Обычно такие собаки визгливо лают, а эта наскакивала на добычу бесшумно. Перепачканный кровью олененок с уже разорванным ухом отскакивал в сторону, но не убегал — ведь его мать была здесь, в центре поляны.

Кричал я громко, а отец и Роджер ломились сквозь кусты с таким треском, что браконьеры, наверное, подумали, что на помощь мальчишке спешит целый отряд лесников. Удирали они так быстро, что по оставленным вещам их потом опознали без труда. На суд меня не взяли — хватило показаний взрослых свидетелей. Но я и не сильно рвался: мне было чем заняться в маноре.

Олененка я назвал Флажком: вы видели, какие у оленят белые хвостики? Вот потому и кличка такая. Флажку нужен был отдельный загон — не пускать же его в стадо к козам и овцам. Самую спокойную из наших коз я сам приводил к малышу три раза в день и держал за рога, пока он сосал вымя. Я приносил олененку воду, траву и ветки, но не играл с ним и не старался приручить. Олень, привыкший доверять людям, не выживет в лесу. «Не дай ему привязаться к тебе. Если хочешь ему добра — отпусти», — советовал мне отец. Я так и сделал. Ухо зажило, и Флажок вернулся в лес.

Я не знал, приняли ли его в свой круг другие олени или съели волки в первую же зиму. Шли годы, и я вообще не вспоминал о своем питомце до того дня, когда всё повторилось.

***
Я снова стоял на поляне, где два оборванца разделывали оленя. На этот раз самца: с ветвистыми рогами и давно зажившим рваным ухом. Я не кричал: мне некого и незачем было звать на помощь. Они не боялись. Первый даже успел предложить мне долю в добыче: «Может, договоримся, милорд?» И улыбнулся щербатым ртом. Так, с улыбкой, его голова и слетела с плеч. Кровь струей ударила из шеи вверх, рассыпая алые брызги во все стороны, тело, сидевшее на корточках, покачнулось и завалилось набок.

Второй схватился за лук и колчан, поэтому первый удар моего меча раздробил ему локоть, а второй пришелся в живот. Браконьер с воем упал на четвереньки, но рука подломилась, и он перекатился на спину, волоча за собой вываливающуюся требуху. В воздухе завоняло калом и кровью. Почему-то из всех существ, которых мне приходилось убивать, люди воняют хуже всех. Оборванец корчился на траве, скуля и глядя на меня умоляющими глазами, но во мне не было милосердия к браконьерам, и я не стал его добивать. К тому времени как я вернулся на поляну со старостой ближайшей деревни и тремя местными парнями, браконьер уже умер.

Крестьяне смотрели на меня как на дьявола, пришедшего сожрать их бессмертные души. Ещё бы: явился окровавленный норманн и принес кучу пренеприятнейших известий: убитый олень в лесу плюс пара человеческих трупов… Так что, думаю, сначала я получил прозвище «Дьявол», а лишь потом — «Гай-лесничий». Будь я тогда в самом деле королевским лесничим, рисковал бы лишиться места: сложно было бы доказать, что разрубленные мечом трупы получились при попытке браконьеров к бегству. Ну а мне грозил только штраф.

Мне повезло, что браконьеры оказались бродягами, «волчьими головами», но это выяснилось потом. Перед поездкой в Ноттингем я привел себя в порядок, а в дороге много думал. Я ведь умею связно излагать свои мысли, если никуда не спешу. (Это внезапный визит принца почти лишил меня дара речи, а к встрече с шерифом я подготовился). Конечно, я не стал приплетать к делу детские воспоминания. Я говорил о королевских правах и своей любви к королю, о необходимости держать народ в страхе перед законом, о наглости зарубленных мной браконьеров. В общем, шериф меня понял. А его брат впечатлился настолько, что пригласил меня на службу.